КАТАЛОГ ТВОРЧЕСКИХ РАБОТ

Новые байки капитана Коба и страстные ночи Пляжтополя
Часть первая «Пал Плыч» 

Анималист

Все началось внезапно. Раскаленное Солнце низвергало водопады света в бухту порта Салотон. Море парило расплавленной солью и жевало ленивую пену. Несколько старых бакланов с ворчанием оторвались от душных волн, когда контейнеровоз «Комсомолец Магадана» бросил якорь в прохладные глубины. Горячий якорь с шипением полетел вниз навстречу песчаному дну, взорвал тишину мутным облаком и упал в объятия ласковой придонной тины. Капитан закурил «Клан». Трубка задымилась.

- Вот вам, ежмать, и заход в порт «сходу»! Нельзя верить итальянским агентам.
- Нельзя! Все вруны, - с досадой сказал Пал Палыч и подошел к микрофону.
- Боцман, как там на баке? Как якорь-цепь?
Боцман молчал. Капитан повторил:
- Порфеныч, ты что там притих?
Порфеныч тоже надеялся, что «сходу» в порт. А теперь бункеровка на рейде! А как же тогда закупка дешевого товара? По легенде моториста Денежкова, тут на рынках пригородов Салотона самый дешевый и пушистый мохер! По цене «почти за даром».
- Все нормально, Пал Палыч. Шесть смычек якорь-цепи в воде. Закрепил. Можно отойти? - «проснулся» боцман.
- Спасибо. Свободен.
Капитан был зол и на Салотон, и на агента, и на Италию, где он дважды попадал на шрафы за лишнее спиртное в капитанской кладовой, но он отлично владел своими эмоциями и виду не подавал, что расстроен. Налил чашку кофе, сел в кресло и начал очень тихо напевать: «Я встретил вас, и все былое...». Так он делал всегда, когда думал о важном.
И все бы было ничего, но его спокойствие несколько раздражал назойливый замполит Виктор Утюг по прозвищу Анималист. «Анималистом» комиссар, он же первый помощник капитана по политичесоким вопросам, стал после своей первой плановой речи перед экипажем в понедельник после отхода из Одессы. Говорил перед экипажем Утюг в столовой команды сорок пять минут о роли коммунистической партии в жизни флота, в том числе при организации вахты судового трапа в иностранном порту враждебного капиталистического государства. Он говорил громко, размахивал руками, словно перед ним был зал на пятьсот человек, но при этом примерно двадцать минут он рассказывал о своей собаке по кличке Кума, которая так стережет, что любой матрос должен был бы лизать ей лапу за урок несения вахты. Кума также отлично и беспрекословно умела стоять перед Утюгом на задних лапах, и об этом он тоже упомянул в своей речи, чтобы люди понимали, что он от них хочет в ближайшие дни. Народ внимательно дремал, и только в самом конце политического спича дремавший глубже всех боцман Порфеныч, очень острый на язык, вдруг очнулся и тихо, грустно молвил соседу: «Настоящий анималист, мам моя! Любит животных, бестия!»
- Я расписал группы на увольнение по три человека, а как быть с группой, в сам деле, которая осталась без старшего группы? - начал донимать Виктор Утюг капитана Пал Палыча, когда после собрания поднялся на ходовой мостик. - По закону все члены экипажа, -продолжил Утюг, - должны ходить на берег в группах не менее трех человек со старшим во главе.
- «... наста-а-анет день, наста-а-а-нет час...» - продолжил напевать Пал Палыч.
- Как быть? Может быть, их присоединить к другой группе? – не унимался Утюг.
- «… и что-о-о-то встрепенется в вас...» Так вы и будете старшим. Встрепенитесь! - резко обернувшись, сообщил Пал Палыч.
- У меня же плохо с языками, в сам деле, - опешил Утюг.
- Ну, уж это вы зря. С языком у вас все в порядке, да и с такими усами, как у вас, только и быть старшим.
Вахтенный штурман и матрос, курившие на крыле мостика, тихо захихикали, а обиженный Анималист озабоченно потрогал усы, которые вынужден был отрастить из-за постоянного раздражения кожи в южной жаре.
Пал Палыч ушел с мостика встречать в каюте морского агента и оформлять приход судна на рейд порта, а также сделать заказ на доставку команды с рейда к причалу. Народ рвался «отовариться» дешевым мохером, а это дело святое и нужное для “поддержки штанов” семейного бюджета.
Слухи о чудесном базаре в городе неподалеку от Салотона наполнили каюты энтузиазмом, и экипаж думал о том, как достигнуть этой заветной черты: идти пешком, ехать на такси, скинувшись на троих, или трястись в электричке.
 
ХХХ
 
Комиссар полиции Джузеппе Виоло сидел в кресле в своем рабочем кабинете с закрытыми глазами с бутербродом в руке, обдуваемый двумя вентиляторами. Комиссар только что сильно отругал про себя своего начальника и друга, который поручил ему вести дело о краже дорогих животных и птиц. Комиссара одолевала жара и мысль о бессмысленности долгого существования домашних птиц. В детстве его клюнул петух в самое темя, два раза ущипнул гусь за мягкое место. «Надо их сразу кончать, как только набрали вес. Сразу! Какой смысл ждать, пока они тебя клюнут. Жрут только и все... и гадят! Набрали вес, и в котел! На сковородку! Дело закрыто. Проклятый попугай! Его только тут не хватало! Гадкая птица, - думал комиссар. - Зона порта, воровство, контрабанда, кругом курортники, куча других дел, а он ему всучил дело про зверюшек! И спрашивается зачем? За что?»
Мало того, так к нему, именно к нему в рабочий кабинет около часа назад принесли этого зловонного попугая, которого якобы украл и затем бросил в электричке преступник. И вот теперь эта гнусная птица с ценой по каталогу в три тысячи долларов ругается каждые пять минут: «Ушла, ушла гадина! Обмяк скотина!» Или, в лучшем случае. хвалит себя: «Дуча хороший! Дуча босс!» Комиссар открыл глаза и с ненавистью обозрел Дучу. Птица съежилась: «Дуча хороший, хороший!»
-  Да я тебя задушу, подлая ворона! - вдруг прошипел, потеряв терпение, Виоло в момент, когда в кабинет вошел инспектор Мари
- За что, комисс
-  Да не тебя! Не тебя! Убери его, к чертвой бабу
-  Куда, господин комиссар? В камеру? Так там уже места нет. Вот и начальник ваш просил, чтобы он был у вас, так как он только вам полностью доверет, а это очень «важная птица». Пусть погостит тут еще час другой? Я вас умоляю! Я все организую, заберу, но чуть позднее. Я вас прошу, комиссар!
- Что у тебя? Докладывай.
- Факс с портретом от фоторобота. Только, простите, практикант пририсовал ему усы.
- Ну я не знаю! Ну что это такое! Ты что? Что это? Нельзя отвлечься на пять минут. Подумать нельзя о деле. Поесть нельзя у себя в кабинете... Черт возьми! Принесли подлую птицу. Живу, как на вулкане. Мне тут только змеи не хватает, чтоб удавиться, а они тут еще усы! Усы рисуют! Гнать вон болвана с участка! - комиссар уставился на Марио, понимая, что перегнул палку. Замолчал.
- Обмяк, обмяк скотина, - зафиксировал Дуча из клетки. Комиссар сверкнул глазами и посмотрел на Дучу, как голодный кот, который не ел неделю, приготовился к прыжку.
Марио решил спасти птицу.
- Это он про меня. Не волнуйтесь. А это усы, Джузеппе. Просто нарисованные усы, плохие китайские усы.
- Почему китайские? Это скорее испанские, – забыв о Дуче, уточнил комиссар.
- Нет, это китайские. Они загнуты немного вниз, а испанские усы прямые.
- Ну да, смотри сам. Разве они загнуты... Слушай, какого черта ты ко мне с усами пристаешь? Это что, его усы? Я тебя спрашиваю! Зачем пристал с усами...
- Да это вы сказали, а не я «почему китайские?» Не волнуйтесь, я просил повторить факс без усов, - опомнился Марио, - а практикантов гнать нельзя. У них практика. И вот один из них еще и художник.
-  Дай ему фоторобот и гони в порт, на рынок гони. Пусть ищут воров, а не рисуют тут усы попугаям...э, черт, портретам...! Иди, в общем, иди!
- Понял, - Марио слегка поклонился, вышел из кабинета комиссара. Подозвал к себе практикантов.
- В общем, так. Комиссар поручает тебе и особенно тебе очень важное дело. В городе появилась банда, похищающая дорогих птиц и животных. Наша задача их обнаружить и задержать.
- Птиц и животных?
- Да нет же! Банду! Пошли. По дороге все объясню.
 
ХХХ

Группа из пяти человек во главе с Виктором Утюгом сошла на берег.Утюг возглавил группу, несмотря на незнание языка.
- Все наши и так не говорят по-итальянски, а местное население ни слова почти, ежмать, не говорит по-английски, - «успокоил» и напутствовал замполита капитан. - Так что, как говорит боцман Порфеныч, «это вам не в дудку шутить, а не в шутку дудить». Смелей, комиссар.
Вся группа замполита в пиджаках, при галстуках вышла палубу. Утюг, тоже весь в черном, в белой рубашке, пересчитал группу, тыкая в каждого пальцем. По трапу спускались чинно гуськом на буксир, прибывший для доставки команды на берег.
- Почему с пакетом? - возмутился Утюг. - В сам деле, почему? Запрещено брать пакеты и сумки! Я, в сам деле же, инструктировал. Ну, мы вернемся, и вам устрою!
- Вы ж тоже с пакетом, Виктор Семеныч? - парировал матрос.
- Мне можно, я старший группы, и к тому же я несу и ваши паспорта!
- В пакете?
- Прекратите шутить, в сам деле. А вот что у вас? У вас тут что в пакете? - Утюг с подозрением уставился на матроса.
- Игрушка.
- Покажите, в сам деле. Что значит «игрушка»?
Матрос Метелкин нехотя достал из пакета пистолет. Утюг почти с ужасом отшатнулся, мгновенно побледнел и начал озираться по сторонам.
- Да вы что? Вы, в сам деле, что это тут у вас, у вас тут что такое?
- Это игрушечный. Я взял его сыну в прошлом рейсе, а он бракованный оказался. Хочу поменять на хороший.
- Кто позволил, в сам деле? Запрещено. Вы что, не читали инструкцию, в сам деле?
Виктор Семенович выхватил пистолет, посмотрел по сторонам в поисках места, куда можно было бы выкинуть игрушку, но, увидев насмешливый взгляд итальянского матроса, замялся:
- У меня будет. Потом выбросим.
- Не надо. Прошу вас. Я обещал сыну.
- Безобразие. Всех предупреждаю, в сам деле, - Утюг положил пистолет в свой пакет. - Будет пока у меня. Мы поговорим с вами на собрании. За это и визу можно потерять.
Утюг сосредоточенно наморщил лоб, потер его для верности, чтобы что-то вспомнить, и вдруг озадачил группу:
-Кто знает хорошо аглицкий?
В группе было три моториста-ремонтника с судоремонтного завода, которые вышли в море первый раз и не владели «аглицким». Матрос без класса Метелкин делал второй рейс дневальным по накрытию и уборке столов в столовой рядового состава и  занимался приборкой кают.
-Я знаю, - откликнулся Метелкин, - решив спасти свое положение, подумав добавил, -немного,но как бы знаю...учил в школе.
-Что знаете? Чего молчите, в сам деле?
Огромного роста Метелкин, лицом похожий на дракулу из фильма ужасов, напрягая все умственные способности, тихо изрек:
- Май нейм ис Пит. Врот ис е нейм? Чэнж. Праис. Хилло. Фрэнд. Все.
- А что это «Врот ис е нейм?» - уточнил Анималист.
-Это «Кто вы такой?»
- Вот это важно, - Утюг постарался запомнить слова, повторил важную фразу.
Группа двинулась на станцию, чтобы проследовать на электричке в сторону заветного базара. По описанию Порфеныча и моториста Денежкова выйти надо было на остановке «Станционе или Стэйшин ПП» и пройти на Собачий переулок.
- А где это «собачий переулок?» - пытался уточнить Утюг.
- Да там каждая собака знает, где собачий, - успокоил его боцман Порфеныч.
 
ХХХ

В лавке араба Али шла бойкая торговля. Практически на площади в двадцать квадратных метров находилось двадцать человек вместе с продавцами. Часть покупающих скопились на улице и ждали «своего часа» на вход. Потный от жары моряцкий люд с советских судов жадно рассматривал и хватал товар. Тут было все: от контрацептивов с усиками до магнитофонов размером с хорошую тумбочку. Старые морские волки тихо отходили в сторону подсобки и там тайно сбагривали банки с черной икрой и фотоаппараты, а те, кто помоложе, мяли в руках жалкие гроши, не понимая, с чего начать, чтобы не продешевить. Али и его два помощника с трудом успевали упаковывать мохер и ковры с русалками. Одним глазом они считали наличность, а втором смотрели за тем, чтобы не крали, что бывало довольно редко, но бдительность терять никогда нельзя. Даже если это советские моряки в группах со старшим.
- Шалтай-балтай, - то и дело кричал Али. - Вот и карашо. Карашо. Твоя товара, моя базара. Будешь от меня богатый, а от жины рогатый! Зачем пошел в море? Покупать товара у Али! Понял? Понял, каварю. Тавай сюда, я тебе поменяю. Почему дыра? Кто скызал дыра? Смотри сюта. Это нормально. Нормально, так на нее повесишь ковер. Не хочешь? Тавай отсюта. Иди от Али. Ищи другой место. Ити, я тебе сказал. На твои теньги и шалтай –балтай в другом магазина.
Али говорил почти «на автомате», как заведенный, без всяких эмоций, с чувством гордости за свой магазин - «гнильник», как называли их многие моряки. «Ну и что! У этих русских и такого нет, а он – хозяин!» - всегда себя успокаивал Али.
Внезапно в глубину торгующихся и покупающих начали протискиваться два полицейских самых младших по чину, и Али тут же вышел из автоматического режима, насторожился. Закричал на ломанном итальянском:
- Ай, кто пришел? Какие гостя. Проходи, турецкий кофе пить пудем!
И на арабском:
- Омар, принеси нам кофе и мой белый пакет. Ой, нет! Два белых пакета.
Условный сигнал «белый пакет» означал, что надо было нести пакет с бутылкой виски и блоком сигарет. Наконец, два очень серьезных полицейских–практиканта добрались до прилавка и, получив, не глядя в пакеты, виски и сигареты, показали Али помятый факс с изображением преступника-похитителя животных.
- Не видели такого?
- А что случилось? Боше мой! Опасный вор! Ай-я–яй! - Али начал качать головой.
- А вы почему знаете? - насторожились практиканты.
- Как не знавать! Вижу. Это разбойник. Усы какие. Ужаси.
- Ворует животных! - стали убеждать его молодые полицейские.
- Ай-я–яй! Ой, вой, вой! Ворует. Некарошо. Очень плохо. Очень опасный преступник! - утвердительно сообщил Али. Он уже понял, что перед ним малоопытные фараоны, и решил отыграться за все прошлые набеги местной полиции на его несчастную лавку.
- И много вас? Такого вдвоем не взять... Нет, такого не забрать. Надо человек пять. При этих словах он сунул под самый нос одному из практикантов потный жирный кулак. Разжал его. - Понял? Пять надо!
- Нас четверо, - сообщил с гордостью практикант.
- Четверо? Это уже корошо, понимашь, - не унимался Али. - Я вот что вам скажу. Я видел его!
 Али вплотную приблизился к их лицам и шепотом опытного заговорщика, озираясь по сторонам, добавил, - Али знает. Он с усами! Весь в черном, понимаешь. На станции его видел.
- Давно? - оживились практиканты.
- Вчера утром видел, когда товар возил. Точно он. В руках у него была животный?
- Какой, не помнишь?
- Как не помню? Ну это ...эта кот? Не-е! Нет! Кошка!
- А почему кошка?
- Ай, смешной ты человек! Кошка имеет усы вниз, а кот вверх.
- В черном? С усами, говоришь! – практиканты уставились на факс. Там был фоторобот с усами , пририсованными их товарищами по практике.
- Точно он! Али знает! Ловите его! Он! - Али возвел глаза к небу. - Клянусь Аллахом!
 
ХХХ

В электричке было душно. Жара плавила металл и людей. В вагоне было тесно. Многие спешили с работы домой на обед. Замполит Утюг старался держать под надзором всю обливающуюся потом группу, хотя она была уже частично разбросана неожиданно возникшей давкой из-за инвалида в коляске.
- Товарищи, - обратился он к группе, - держитесь вместе, в сам деле.
И спросил у итальянца справа:
- Стэшин ПП?
Тот не ответил. Тогда он обратился к левому итальянцу:
- Стэшин ПП? Спик инглиш ,спик? Стэшин ПП, выходить. Кам? Гоу? - при этом он почему-то пошевелил указательным пальцем в районе пояса.
- ПП, а Пи Пи? – глядя на палец оживился итальянец.
- Я-я, Пи Пи , стешин Пи Пи, - обрадовался Утюг. - Понял? Надо выходить на Пи Пи? Гоу?
Итальянец показал ему жестом «Следуй за мной» и начал протискиваться к выходу.
- Товарищи! - закричал на весь вагон Утюг. - За мной. Выходим! При этом он продолжал держаться строго за итальянцем, слегка расталкивая перегретых жарой салотонцев.
Однако группа не могла в точности выполнить его приказ, так как была ближе к задней двери вагона, в то время, как Утюг, ведомый итальянцем, приближался к передней двери, группа решила выполнить распоряжение через заднюю дверь. Поезд начал тормозить, толпа, обходя инвалида, поднажала, и в этот момент ведущий Утюга итальянец распахнул дверь туалета и сказал тихо ему на ухо: «Пи-пи». Утюга буквально втиснули в помещение для пи-пи. Он пытался открыть дверь, но это было невозможно. Он не мог понять, где надо нажать, надавить, за что дернуть, куда ткнуть, чтобы дверь отворилась!
- Комарадо, - возопил он. - Дверь откройте! Шпрехен зи дойч! Итальяно! Русско комарадо! Хелп!
С ужасом Виктор Семович понял, что поезд тронулся. Перед его глазами прошла вся жизнь от рождения в деревне Копыловка до момента вступления в компартию. Все рушилось. Группа была утеряна, а это лишение визы, это...! На момент его рассудок потускнел от жары и ужаса, он покачнулся и рукой случайно нажал на ручку смыва. Что-то щелкнуло. Дверь открылась, и в ее проеме показался пожилой мужчина с рыжим котом в руках.
- Извините, - сказал он на чистом итальянском. - Подержите, пожалуйста, кота, пока я зайду сюда. Он мирный, он хороший. Не бойтесь!
Однако Утюг и не мог ничего бояться. Он был в полном смятении. Потный, с пакетом и с котом в руках он рванул к выходу из вагона. Поезд начал тормозить перед следующей станцией.
Дверь открылась, и солнечный луч ударил Виктору Утюгу в лицо.
 
ХХХ
 
Две старые француженки, путешествующие по свету, уже целый месяц жили у старой знакомой в пригороде Салотона. Они были одинакового роста, в белых шляпках, желтеньких платьицах, и казались со стороны близнецами. Шли медленно, болтали о покупках, сделанных на рынке, и не заметно для себя повернули не в ту сторону. Ошибку они заметили только тогда, когда перед ними возникла группа мужчин. Их было четверо. Все говорили на каком-то тарабарском языке.
Один из них был ужасен. Страшный, огромного роста, пошел им наперерез, когда они решили ретироваться на другую сторону улицы.
- Мамзели! - почти прорычал он. Дело в том, что оказавшись на станции  без помполита, группа на некоторое время растерялась, но затем обрела дух решимости. На отоварку оставалось только полтора часа. Решили, что помполит обязательно будет на Собачьем переулке, но вот уже прошло 45 минут, как они метались в поисках заветного базара, и все зря. Группа была в состоянии общей паники и индивидуального озлобления, так как могла остаться без покупок и фактически без большей части дохода в результате продажи товара в родном порту приписки.
- Мамзели! - повторил Метелкин.
- Мамазель! Мамзель! - подтвердили старушки, дружно кивая головами. Они поняли, что скорее всего с ними произошло что-то ужасное.
- Май нейм Метелкин! Метелкин я. Врот ис ею нейм?
- Врот ис е нейм, - промямли старушки.
- Май нем ис Питер. Собачий переулок? Дог стрит? Где?
Две бабушки потеряли дар речи. Метелкин несколько раз сказал им про «дог стрит», но они молчали. В данной безнадежной ситуации ничего не оставалось, как перейти к визуальным и натуральным приемам изъяснения. Метелкин гавкнул!
- Дог! - гаркнул он и зарычал. - Гав гав стрит!
Бабки окаменели.
- Гав, гав стрит! - подтвердили все члены группы. Один из «нападающих» взял камень с тротуара. Бабки вздрогнули и дружно достали кошельки.
- Ноу, ноу проблем, мы гуд комарадо, – отказался от кошельков Метелкин, на стене дома нацарапал камнем собачью морду, больше похожую на крокодила, и сказал: «Дог!». Затем показал рукой на мостовую и ударил ногой  тратуар: «Стрит!».
- Поняли что ли? Стрит, говорю! - вырвалось из страшной физиономии Метелкина.
На лице женщин появился луч надежды, что их оставят в покое. К тому же они увидели, что в одном из окон первого этажа  появился мужчина.
- Виоло итальяно? - мужчина подозвал  рукой к окну Метелкина.
Воспользовавшись ситуацией, бабушки медленно отвалились от группы.
- Ейс, нот виола, колбасный, сосидж,  сосиссо стрит, шоп, покупать, мани, - выдал все свои знания матрос.
- О! Колбаси! Сосси? – мужчина напрягся, чтобы вспомнить хоть что-то из английского и выдал - Шоп? Шоп? Гав-ва гав!
Йес!- почти закричала группа.
Итальянец указал рукой направление на магазин для собачей и кошачей еды.
- Плиззо моменто! - уточнил он и быстро ринулся на кухню звонить в полицию.
 
ХХХ

Комиссар Виоло ходил по кабинету в предвкушении своего торжества! Только что ему сообщили, что на станции  арестован похититель животных. Он пытался скрыться, хотел пересесть на встречный поезд, но увидев полицейских-практикантов, бросил кота и начал «играть в прятки». Хорошо, что кота поймали, а самого грабителя удалось задержать  в женском туалете вокзала. Его место нахождения практиканты определили по крику двух женщин, которые пулей вылетели из места общего пользования и стали звать на помощь полицию.
«Молодцы все-таки эти практиканты, - думал комиссар. - Зря их ругал! Не прошло и трех часов, как была дана команда к розыску, а вора уже нашли! Молодцы!»
Теперь даже противная птица в кабинете казалась ему родной и знакомой. День начался тихо, его пытались испортить попугаем, но не удалось. Обед был сытным, а сигара приятной. И вот момент наступил - дело почти закрыто. И не одно дело, а два, так как  в участок были доставлены четыре грабителя непонятной национальности без документов, но скорее всего русские, ибо они часто повторяли: «Русско комарадо!»
Похитителя  зверей Джузеппе велел привести к себе в кабинет для того, чтобы лично установить подлиннось личности  вора и лично допросить. Виоло  еще раз просмотрел «послужной» список Анималиста, который получил из центра. Комиссар и думать не мог, что можно так много и так долго красть зверей и птиц на общую стоимость более полумиллиона долларов!
Главное, ему подсунули это дело по распоряжению приятеля, у которого близился день рождения, и теперь была прекрасная возможность сделать ему продарок. В дверь постучали. Комиссар сел в кресло и достал сигару. В двери почти затолкали подозреваемого.
- В сам деле! Что за отношение?! Я требую совет консул! – кричал на русском Утюг.
- Входи, давай сюда, - шумели два возбужденных практиканта на итальянском.
- Я требую консул. Я руссо комиссаро! – с котом в руках продолжал возмущаться Утюг.
- Есть показания свидетеля, что он сбежал с котом, потом бросил его, - подоспел в кабинет инспектор Марио и с ухмылкой добавил, - хозяин кота уже на пути к нам.
- Ушла гадина, - вмешалмя в разговор попугай.
- Заткнись, когда я говорю! Отлично! Отлично! - Джузеппе потер руки. – Значит, говоришь, «Комиссаро!» А знаешь ли ты, что это я, это я тут точно «комиссаро»! Знаешь ли ты, что тебя уже устали искать? Что мне плевать уже хочется на твоего попугая! - при этом комиссар с ненавистью посмотрел на птицу.
- Дуча хороший! Хороший!- сообщил тот.
- Хватит валять дурака! Говори нормально: кто ты и что делал на станции?
- Дуча хороший! Что делал, что делал! - повторила птица.
- Я буду жаловаться? Врот из е нейм? - возмутился Утюг.
- Валять дурака, - повторил Дуча. Обстановка накалилась. Комиссар озверел.
- Уберите этого идиота! - приказал он инспектору, показав на попугая.
- Я не идиото! Я совет коммисаро с кораблио «Комсомолец Магадана».
Виктор Утюг сильней прижал к груди кота, который все последнее время вел себя очень мирно. И тут Утюга осенило.
- Я имею документо! Документо! Паспорто! - Утюг опустил на пол кота и полез в свой пакет. Он вытащил четыре паспорта членов своей группы!
Инспектор Марио взял в руки все четыре паспорта и не нашел ни одного, где бы было фото с человеком похожим на Утюга.
- Вот этот, этот утверждает, что знает его, - дежурный ввел в комнату Метелкина в наручниках, который из камеры через решетку видел, как ведут помполита- Анималиста.
- Кого знает? - по инерции проорал Джузеппе.
- Кого? Этого - Анималисто! - сообщил дежурный.
- Это кто? - говорит. -Это Анималисто?
- Это он! Анималист, Анималист, - подтвердил ничего не понимающий Метелкин и показал на Виктора Семеновича Утюга.
В этот момент комиссар Джузеппе вруг осознал, что истиный анималист был без усов на факсе, но было поздно. Утюг понял, что произошло. Произошла трагедия почти всей его жизни. Он вспомнил, как его принимали в пионеры, и мама хлопала в ладоши, когда ему повязывали красный галстук, он вспомнил, как его вызывали в республиканский ЦК компартии и утвердили на должность помощника капитана по политической части, он вспомнил многое и не верил, что это все происходит с ним, он желал, чтобы это был сон! Как он мог совершить такую роковую ошибку! «Черт возьми! - подумал Утюг. –Как же так?» И, видимо, он зря обратился к черту, так как тот ему напомнил, что его паспорт так и остался в пакете.
- Моменто! - возопил Виктор Семенович. - Мой паспорт тоже в пакете!
При этом он извлек из пакета пистолет марки «браунинг» матроса Метелкина, чтобы затем вытащить свой паспорт. От неожиданности ситуации комиссар подскочил в кресле и полез подмышку за своим стволом. И скорее всего зря! В этот момент и решилась его судьба на ближайший месяц. Два практиканта с быстротой молнии бросились на несчастного Утюга. Все трое упали с жутким грохотом на пол. От такого шума рыжий кот сделал несколько кругов по комнате, набирая скорость, опрокинул стул и, прыгнув на штору, добежал по ней до самого карниза.
- Ушла гадина! - прокричал Дуча.
Жаль, что комиссар отказался от планового ремонта кабинета ради экономии казенных средств для нового казенного автомобиля. Старый карниз с котом оторвался с одной стороны и описал дугу под изумленным взглядом Марио.
- Джузеппе, - вкрикнул Марио .
- Что? - только и успел прокричать в ответ комиссар.
Старый тяжелый карниз с огромной скоростью и силой ударил частью крепления в висок Виоло.
Он упал как подкошенный.Все ахнули!
- Обмяк скотина! - поставил точку из клетки мудрый Дуча.
 
ХХХ
 
В кабинете прокурора Савоны сидел Пал Палыч. Ему показали фотографии: с окровавленным виском комиссар Виоло на полу кабинета, оборванные шторы и опрокинутая мебель, фотография Утюга в пиджаке с оторванным рукавом и синяком под глазом, группа из черырех «грабителей» в наручниках и показания бабушек. Пал Палыч кивал головой и поговоривал, как бы про себя, тихо:
- О, йес. Ай-я-яй! Матка боска! А-я-яй! Это что ж такое, ежмать, делается! Прямо вестерн какой-то. Захочешь, не придумаешь, ежмать! Как говорится, «за хлебушком сходили».
Через два дня все-таки разобрались, и страсти мало-помалу улеглись. В консульство не сообщили, что было страшным нарушением и жутким риском, но Пал Палыч рискнул.
Дело пахло закрытием визы всем участникам похода и, скорее всего, несчастному Утюгу могли прихлопнуть все полностью, и членство в партии тоже.
Пал Палыч действовал решительно. Откупился от полиции по-флотски и по-русски щедро и шумно с приглашением комиссара и инспектора на вечерний капитанский стол. Даже спел два романса под гитару: «Пара гнедых» и «Вот мчится тройка почтовая». Бабкам дали по 250 долларов каждой за моральный ущерб, и они забрали заявления.
После проводов полиции боцман снова заглянул к капитану.
- А не сдаст нас Утюг в органы, Пал Палыч? - выразил он свои мысли вслух.
- Да ты что, Порфеныч! Утюг будет молчать, как лом на дне болота. Сам посуди, шутка ли: угрожал пистолетом марки «браунинг» итальянскому комиссару полиции в Салотоне, потерял группу, украл кота. Ты что! Это тебе не в шутку дудить, в дудку шутить! Он теперь наш до гроба.
- Эт точно, мам моя! – согласился Порфеныч. - Анималист да и только! А бакланов сколько в порту. Тьма, и все жрать хотят.
- Так давай покормим и по рюмке за успехи в этой потехе.
Пал Палыч налил по стопке водки. Выпили. Оба бросили по шкурке банана в открытый иллюминатор в воду. Несколько голодных птиц сорвались с мачты и подрались у борта судна.
- А ведь нехорошо, ежмать, бросать мусор за борт, Порфеныч? – заметил Пал Палыч.
- Так день такой, товарищ капитан. Все счастливы, и бакланы пусть осчастливятся.
Над Средиземным морем  висела вечерняя заря, и только было слышно, как кричат рыбаки в порту, выгружая рыбу на причал оптовых покупателей. Через пять минут все стихло.
- Тишина какая, мам моя, - подумал боцман.
-Эт точно- вслух подтвердил Павел Павлович.
Такая вот история.