КАТАЛОГ ТВОРЧЕСКИХ РАБОТ

Новые байки капитана Коба и страстные ночи Пляжтополя
Часть первая «Пал Плыч» 

В разведке

Все началось внезапно. Был июнь и позднее утро, и над портом летели легкие кучевые облака. Солнце берегло свои силы для полуденной атаки на портовые причалы, где в огромных штабелях покоились кряжи красного дерева, от которых по всему порту шел необычный запах мокрой коры. Грузчики сделали первый перекур в ожидании замены лопнувшего троса. Над самой водой, задевая крылом гребни волн, пролетал одинокий баклан.

Он явно спешил, так как основная свора уже давно вытаскивала из воды рыбу за кормой небольшого сейнера. Скорее всего этот баклан или проспал общий вылет, или он был занят с утра беспокойным потомством.

- Вот так всегда. Чуть прощелкаешь, и мимо кассы, - посочувствовал ему капитан теплохода «Каракум лес», выглянувший из иллюминатора, чтобы полюбоваться хорошей утренней погодой. – Все, как у людей.
Баклан кивнул ему головой, как бы указывая на трап. Глаза его до этого были прикрыты, словно он был не в силах преодолеть остатки сна, но после кивка глаза баклана вдруг расширились.
Капитан посмотрел вниз в сторону его взгляда и обнаружил, что по трапу на палубу теплохода поднимается человек в черном плаще и черной фуражке.
- Кого это к нам принесло? - капитан позвонил вахтенному матросу, открыл пачку табака и набил трубку.
- Это к вам из особого отдела, Пал Палыч, - сообщил матрос.
Пал Палыч достал спички и долго прикуривал. Трубка не курилась, что было плохим признаком перед отходом в море. Наконец, с трудом из нее прорезался первый дымок.
- Ну и погодка! Слава Богу, лето пришло. Балуетесь «Кланом»? - спросил прибывший, снимая плащ и принюхиваясь к облачку дыма. - Обожаю этот запах! Где покупали? В Лас Пальмасе или в Тенерифе? Скорее всего, в Лас Пальмасе.
- Да нет, у нас в порту, в валютном магазине. А вы что, бывали  на Канарах?
- А як же, было... А я к вам по важному делу, Пал Палыч.
Капитан поднялся с кресла, приветствуя руководителя водного отдела КГБ пароходства подполковника Головкова, включил чайник, предложил кофе и рюмку водки.
- Э-эт, ясно, Александр Иванович, что полковники просто так по причалам не бегают, - обозначил ситуацию Пал Палыч.
- Ну, во-первых, подполковник, а во-вторых, можно ли не водки, а коньячку, если не возражаете?
- Что ж это я так, ежмать, и не спросил про коньяк. Ну конечно, можно, простите любезно. Но должность-то у вас полковничья. Вопрос времени, - уточнил Пал Палыч.
- На вашем судне есть старший помощник Громов. Я бы очень хотел, чтобы с вашего ведома он выполнил одно поручение в порту Аджабан, - сразу перешел к делу Головков.
- Что ж это за поручение такое? И почему не я или кто другой?
- Нужен человек компанейский, веселый, из числа комсостава и со смекалкой. Громов – отличная кандидатура. Вами характеризуется хорошо, правда, иногда может выпить лишку, но для данного дела это не так уж и плохо.
- Интере-есно и даже необычно, «выпить не так уж и плохо», - удивился капитан. - И это у нас, где даже закрытую бутылку, ежмать, нюхать запрещено. А со смекалкой у него действительно все в порядке. Давеча пограничники решили провести учение для новобранцев: принесли сто старых журналов «Знание - сила» cо вложенными в них эротическими картинками и попросили спрятать. Так потом пять часов искали – найти не могли!
- И что? Где были?
- В кают-компании разложены были под ковром. Пять раз, ежмать, по ним ходили солдаты на доклад к майору, но… не нашли. А-а, каково? И сам майор сидел на них и гонял кофе, обедал и даже ужинал.
- Отлично, - обрадовался Головков, - А я о чем говорю? Со смекалкой парень.А что же с журналами?
- Опростоволосились погранцы. Я и сам не знал. Тоже приходил три раза.Так это хорошо, что на них майор сидел. Когда ковер приподняли под его ногами, так он дар речи потерял. Сидел, как с кляпом во рту. На него солдаты смотрят, а он молчит. Потом, ежмать, что-то промычал типа «свободны» и сам ушел. А в ином случае растерзал бы мальчишек живоглот.
- Эт точно, растерзал бы, - уточнил Головков. - Я его знаю. Зверь, а не майор.
Пал Палыч позвонил старпому, и вскоре Громов вошел в кабинет, остановился на пороге и слегка побледнел, решив, что Головков прибыл по его душу с расспросами о происшествии в Золотом Бамбуке, когда черный бригадир грузчиков принародно показал судовому врачу Семеновой среднюю нижнюю оконечность, а Громов в ответ на эти безнравственные действия, плюнув на интернационализм, вдарил ему в глаз. Дело о «расизме» дошло до советского консула…
- Прошу к столу, - Пал Палыч нахмурил брови. - Такое вот дело есть к вам, дружище.
 Громов замер в недобром предчувствии…

ХХХ

Белая вилла французкого врача Скороухова находилась в поселке недалеко от залива Большая акула. Это был элитный пригородный район домов местной аристократии и европейских дипломатов. Вила находилась на самом верху обширной береговой террасы, и по этой причине из ее окон всегда был виден Атлантический океан, из которого на крыши домов по утрам и вечерам прилетал морской бриз, чтобы отдохнуть от долгих скитаний, вспоминая пенный прибой и широкие валы океанской зыби. Берега залива были покрыты мелким почти белым песком, и можно было идти не один десяток километров по этим берегам вдоль джунглей загадочного Зебрабара. Морская зыбь никогда не утихала у этих берегов, тысячи и тысячи лет и миль, набирая силу к Югу от тропиков в ревущем антарктическом океане, питаясь мощными течениями и солнечными лучами, эта зыбь бежит, качая корабли и меридианы, вырастает на мелководье до огромной высоты и с ревом несется на сотню метров по песку Большой акулы, обдавая запахом всех ветров негритянок, собирающих морских моллюсков в дымящемся песке.
- Мама, а почему по-русски Санта Клауса зовут дедом, а не папой? Почему он Мороз? Почему? - донимала Лену шестилетняя дочь.
- На Рождество все узнаешь. К нам придет Дед Мороз, и ты споешь ему «В лесу родилась елочка».
В комнату вошел Николя. Он только что вернулся с прибывшего в порт русского судна и был счастлив, что смог добыть черный хлеб, «Столичную» водку, соленые огурцы и селедку. Но главное, он принес елку, которую по его просьбе провез в судовом холодильнике старший офицер Громов. Николя, родившийся во Франции потомок русских эмигрантов, много знал об этнической Родине и, конечно, желал иметь на столе что-то из далекой России. Елка, черный хлеб и водка! Тут, в Аджабане! Что может быть прекрасней на рождественском русском столе?
- Я в восторге, Николя! Ты умница! Какие деликатесы! Браво! - похвалила Лена, – Ну как там Громов? Что он рассказал нового? Ты его позвал на Рождество?
- У него все хорошо. Как всегда, пообедали пельменями, выпили по рюмочке. Много говорили о последних новостях из Союза. Я давно пытаюсь понять, что есть «перестройка».
- Молодцы! Я рада за вас, но скажи, ты решил, кто будет Дедом Морозом? Я обещала детям. Давай устроим им праздник по-русски за день до Рождества. Я уже почти закончила шить костюм Деда Мороза и надеюсь, что именно ты исполнишь эту роль. Ты согласен?
- Не волнуйся, дорогая, я его нашель! – Николя говорил с небольшим акцентом, смягчая согласные. Помнишь поляка Поля, хозяина ресторана «Лестница»? Так воть, он согласился. Его рость - два метра, костюмь есть малиновый, а вата у меня в клинике. По-русски он тоже почти отлично говорить. Пусть будеть Поль, он очень веселый, принесеть кучу презентовь с ресторации. Поль тоже учить частушки.
Лена, которая после развода с африканским мужем встретила свое настоящее счастье в виде доктора Николая Скороухова, выразила свое восхищение горячим поцелуем.
- Дядя Николя, - воскликнула дочь Лены Танечка, - дядя Николя, а бывают негры-морозы?
Поцелуй Лены и Николя застыл. Лена на мгновенье представила себе местного черного садовника Брудатаку, входящего в наряде деда Мороза в детский садик №6 ее родного города Тараньска, разбегающийся персонал столовой и вопли старшего повора Веры Худяковой: «Бесы явилися!». Николя и Лена засмеялись.
- Нет, Танечка, не можеть негр быть Морозом, хотя дедом можеть и быть, - сообщил Николя и сам удивился свой мудрости. - В Африке он может быть только Афроклаусом.

ХХХ

Утром следующего дня в центральном парке Аджабана в старинном замке, построенном первыми французскими поселенцами, в красивом буфете при зале для собраний высшего руководства негр по имени Гарба готовил пахучий вкусный ангольский кофе и тонко резал лимоны и сыр. Гарба делал эту работу в этом буфете уже более тридцати лет и пережил пять начальников, трех президентов страны и двух жен, от которых у него родилось восемь детей и при этом один белый. Врачи объяснили Гарбе, что его сын альбинос, но все это мало походило на правду, так как сын подрос и стал похож как две капли воды на второго начальника Гарбы. После этого случая Гарба запретил первой жене подменять его в буфете, а вскоре после этого она заболела и тихо скочалась, оставив ему первых четырех пацанов. Помимо этого, Гарба прошел курсы дзюдо, и его научили стрелять из пяти видов оружия на случай, если ему придется выполнять роль охранника или телохранителя. Гарба этим очень гордился. В это утро он готовил кофе для своего очередного начальника и его гостей. Как Гарба и ожидал, ровно в десять часов десять минут прозвонил звонок-колокольчик, и Гарба приготовился подать кофе в гостевую комнату, которая находилась через зал напротив буфета, но колокольчик прозвонил не один, а три раза, и это значило, что надо явиться в гостевую для получения распоржений. При этом существовало еще три сигнала: два звонка - это тревога и выстрел холостым партоном из двери буфета вверх, четыре - выход с сигарами и пять звонков - подать бумагу и ручку. Этой традиции было уже очень много лет, и никто не решался ее отменить. Дважды подвыпивший начальник путал количество звонков, и один раз бдительный Гарба выскочил с выстрелом из буфета, когда начальник академии принимал свою жену и дочь, а в другой раз в зале были гости из фонда «За мир во всем мире». Гарба выстрелил рядом с одним из делегатов, и тот, потеряв дар речи, лежал затем сутки в военном гоститале Аджабана. Но в этот раз все было ясно и точно. Гарба вошел в комнату.
- Я прошу тебя сделать ранний обед, - сообщил начальник полицейской академии. - Гости задержатся и будут к двенадцати часам. Прошу открыть и разогреть курицу по-китайски, пожарить картофель с ченоком и баклажанами, рис приготовь отдельно с маслом кокоса и миндаля. Не надо готовить кофе, нужен чай из каркаде и натуральные соки со льдом. Вино открой белое и красное из Бордо. Гарба поклонился и вышел. К двенадцати часам он приготовил стол на пять персон и приказал повару быть на готове.
Часы пробили полдень. Начальник полицейской академии Аджабана Пьер Делистоль вошел в гостевую комнату своего офиса, где у стола в ожидании уже находились два его заместителя и двое приглашенных.
- Я вас приветствую, господа. Прошу не стесняться. Я сам люблю вкусно поесть, а за хорошим обедом и вино слаще.
Мужчины поздоровались. Делистоль приказал подать обед. Все молча притупили к трапезе. Два заместителя Делистоля - по воспитательной части и военной подготовке - сидели слева от него. Два «гостя», Николя Скороухов и режиссер-актер местного театра Бозе, сидели по правую руку. По неизменной французской традиции выпили граммов по сто пятьдесят красного вина. Надо сказать, что «гости» были внештатными сотрудниками французской разведки в Аджабане, а мсье Делистоль с заместителями руководили Академией, готовившей кадры для молодой африканской республики Зебрабар. Они были штатными сотрудниками и гражданами и Франции и Зебрабара.
- Хочу сообщить вам, господа, что у русской разведки есть к нам интерес, - таинственно начал начальник академии. - А возможно, с нами просто идут на контакт, но...
- Прямо-таки «интерес», - перебил Бозе, вид которого говорил о том, что он прибыл прямо из постели местного борделя. - Я бы хотел уточнить...
- Достаточно, Бозе!- начальник пронзил помятого Бозе строгим взглядом. - Дайте слово молвить! Да! Интерес! Вчера старший штурман русского судна попросил господина доктора организовать футбольный матч между их командой и слушателями академии, а также искал встречи со мной и просил показать академию…
- А что? Хотят мужики играть в футбол и выпить на Рождество. Засиделись на судне. Причем тут разведка? Хотя… Может, они нас будут вербовать и денег дадут?!
- Хватит шутить! Вы совершенно ничего не понимаете, дорогой Бозе! - парировал Делистоль, - Поэтому прошу вас всех отнестись к данному делу с полной ответственностью. А еще я не исключаю, что, возможно, будем вербовать мы, и тут промашки быть не должно.
- А зачем им академия, в которой ничего нет, кроме пистолей времен Генриха Наварского и древних автоматов для стрельбы по макакам, - не унимался Бозе. - Что за интерес? Разве для того, чтобы быть завербованным, нужно играть в футбол? Можно просто сойти с судна и бежать…
- Я бы вас попросил! - вмешался заместитель по воспитательной части. - Во-первых, во времена Генриха Наварского не было никаких пистолей, а во-вторых...
- А я знаю, что пистоли уже были в королевской гвардии! Не спорьте! - возмутился Бозе.
- Нет, не было никаких пистолей, не городите чушь, Бозе! И не дышите в мою сторону!
- Вам не нравится аромат лярошельского вина высшей пробы?! Ха! Пистоли были на вооружении!..
- Нет! Не было никаких пистолей...
- Были пистоли...
- Не было...
- Были...
- А я говорю что не...
- Прекратить! Прекратить! – потерял тепрение Делистоль, - Нашли место и время! Слушайте мой план.
Все участники собрания притихли и наморщили лбы. Шеф огласил план очень торжественным голосом, почти шепотом. План был гениально прост: на пляже в жару подпоить русских хорошим вином, затем на яхте отвезти Громова и его друзей на остров и дать им возможность пойти на контакт для вербовки, а вечером русских надо затащить в гости на виллу Делистоля. Это было важно, так как его вилла и вилла Николя стоят рядом. Затем через некоторое время «растащить» группу русских по разным домам, напоить их как следует или, вернее сказать, допоить, отследить их поведение и выведать все необходимое. Роли распределили так: заместители провоцируют русских на спор о превосходстве русской армии над американской, Бозе в образе «соврешенно пьяного» несет всякую чушь о жизни французов в Аджабане, Николя действует на два дома, а сам Делистоль все держит на контроле на своей вилле, включает магнитофоны на запись и заранее выдает всем своим таблетки для нейтрализации алкоголя.
- Вы, Бозе, должны только играть роль пьяного! Только играть, а не быть им! Вам это понятно? Также вы очень сильно меня порадуете, если приведете ваш кордебалет: пусть черные девочки станцуют что-нибудь страстное! Это полностью расслабит русских. Но только по команде. А не как в прошлый раз, когда ваши девочки выбежали почти голые во время речи падре Жерсимипа о роли церкви в делах местной паствы. Падре, между прочим, почти потерял сознание!
- Я хотел вам сообщить, - встрял доктор Скороухов, - Что на этот день я пригласил Поля, хозяина ресторана «Лестница», чтобы он порадовал детей как Дед Мороз. Это русский Санта Клаус. А жена пригласила к нам падре.
- Отлично. Вы читаете мои мысли,- похвалил Пьер,- Пусть возьмут гитару и балалайку. Ваши гости не должны помешать делу, будет даже более натурально. Вы, Николя, постарайтесь больше времени быть с нами и помогать с переводом.
Заместители и гости после окончания трапезы собрались откланяться и встали из-за стола, но начальник академии попросил Николя остаться. Через боковой выход зала они вдвоем вышли на террасу, закурили «Бенсон энд Хеджер».
- Я вообще-то не курю, - сознался доктор. - Так иногда, когда волнуюсь.
- А что волноваться? Дело обычное и простое, -успокоил его Делистоль. - Если что, то с нами Гарба.
- А вы что думаете, что господин Громов работает на КГБ?
- Не думаю, что это точно да, и раньше так не думал, но тут он во время встречи вдруг сказал как бы в шутку: «Все мы работаем в разведке», - и засмеялся.
- Да, странно. Очень странно. Что ж, будем работать, будем выяснять ситуацию.

XXX

В каюте замполита Утюга было тесно. На судах типа «Каракумлес» каюты старшего комсостава были большими и имели три помещения: большой кабинет, спальню и ванную комнату, перед которой была большая прихожая с вешалками. До прихода всей группы Громов попросил повора и буфетчицу принести закуски и выпивку в каюту замполита.
- А почему это у меня? Что нельзя у вас... тут у вас там, что места мало? – пытался опротестовать место попойки Утюг.
- Это надо для конспирации, чтобы отвести подозрения от меня. Пусть все думают, что вы будете агитировать их за советскую власть! - Громов засмеялся.
- Я бы попросил вас не выдумывать! Тут у вас что за шутки! Будьте серьезней!
Только что все вернулись с острова, куда по плану Делистоля был приглашен Громов и его сотоварищи по флоту: замполит Утюг и эстонец - стармех Вяйкепуу. Все были навеселе. Доктор Скороухов был в ударе и говорил сразу на трех языках. У двери в каюту грудой лежали спортивные сумки, и входившие спотыкались о крайнюю, которую в конце концов Громов отодвинул из прихожей за проем двери спальни замполита. Старший механик, эстонец Вяйкепуу, привлеченный в группу Громова для усиления общего духа, находился в состоянии полудрема у рабочего стола Утюга. Бозе и две девочки-мулатки весело щебетали на диване. Делистоль и его замы на судно не пошли, уехав на виллу для подготовки места следующей встречи. На острове никто из русских ничего не заявил и виду не подал о чем-то таком, что можно было бы растолковать как знак к началу вербовки или разведки. Все были вежливы, несильно выпили вина и пива, русские поиграли в волейбол с танцовщицами-мулатками и доктором. Дважды во время игры Громов «спотыкался» о песок и, чтобы не упасть, хватался за мулаток, которым это нравилось и они весело повизгивали. Но все-таки одну значительную фразу Громов бросил. Он сказал: «Наше судно, если надо, берет на борт полк морской пехоты и двадцать тяжелых танков». Но это к слову, а пока в каюте Утюг сильно страдал проблемами запора и ждал судового врача, который ушел за слабительными таблетками в лазарет. «Очень хорошее и эффективное французское средство. Достал по блату от нашего посольского врача! - уходя, подбодрил его судовой доктор. - Быстро поможет!»
- Вот так и живем, - подливая всем пива, громким басом вещал Громов. - Пиво пьем да икру едим. Ха-ха-ха! От голоса старпома пришел в себя Вяйкепуу, потянулся и спросонья водил из стороны в сторону глазами.
- Вот как славненько! Дед проснулся. Дед - это по-морскому стармех. А стармех - это тебе и стар от слова «старка», и не просто мех, а мех от хобота слона, - опять прогудел Громов.
- А мне, Дед, тапки твои надоели, в сам деле, - сообщил замполит Утюг. - Мало того, что они стоят тут у нас посреди моей каюты рваные, так они еще и вонючие.Что скажут тут у нас, в сам деле, гости?
С этими словами Утюг поднял пляжные тапки стармеха и бросил их в открытый иллюминатор...
Все засмеялись и захлопали в ладоши.
Утюг, хотя и следил за обстановкой, все же принял на грудь около бутылки вина на острове и осмелел не в меру.
- Плис, аплаус! Ву а ля! Тут у нас теперь чистый воздух! - продолжил Утюг.
- Ты что просил? – заменяя звонкую Б на мягкое П, возник проснувшийся Вяйкепуу.
- Что просил, то и просил! - съязвил Утюг. - Давай составим «акт просаний» о том, что были преданы морю старые вонючие тапки. Переведите всем на английский, Громов. При этих словах Утюг высунулся в иллюминатор и очень грустно пропел: «По морям, по волнам нынче здесь, завтра там». Но радовался он рано и даже очень рано! В это самое время, когда потерявший бдительность Утюг наслаждался, глядя в иллюминатор на результат содеянного, старший механик Вяйкепуу взял со стола замполита папку и крикнул: «Поперегись!». Утюг отпрянул от иллюминатора, и в образовавшееся свободное пространство почти со свистом вылетела красная папка.
- Не-ет! - вскрикнул Утюг. - Ты что, в сам деле? Ты что сделал? Это политотчет в партком!
- Спокойно, спокойно, здесь люди, гости, все в порядке,- успокаивал Громов.
- А тавай составим «акт просаний», что мы такие и такие стелали акт о том, что был претан морю старый вонючий отчет. Переведи всем на английский, Громов.
- Нет, не надо,- поспешил остановить его Утюг и сильно раздосадованный добил, - Охо-хо-хо! Там ведь и судовая копия. Как же так, в сам деле! Ох-хо-хо. Две недели работы. Я тебе этого так не оставлю!
Дело было не шуточным, и замполит, прихватив по пути боцмана, кинулся вылавливать плавающие отчеты из воды.
- А что это за папка и что это значить политотчеть? - решил уточнить доктор Скороухов.
-Это что-то наподобие описания жизни животных из красной книги,- уточнил Громов.
- А вот и я! Все в порядке,- Он принес слабительные, французское лекарство, которое положил, как он думал, в сумку замполита, не подозревая, что сумка в спальне Утюга принадлежит Бозе.
Общее веселье из-за «акта просаний» перешло скоро в похмельную грусть, и доктор Скороухов предложил расстаться до вечера.
- Ну что ж,- подвел итог Громов. - Тогда на посошок!
Всем мужикам налили в хрустальные стаканы по 150 граммов водки, а девочкам еще пивка, как выразился Утюг, «для рывка и без возражений». Все выпили до дна. Девочки почти ползком заскользили по крутым судовым трапам. В багажник джипа матросы погрузили водку, пиво, прочие русские деликатесы: пельмени, гитару и балалайку.
- Я заеду за вами в сесть тридцать,- уточнил опьяневший Скороухов.
Уже в автомашине Бозе вспомнил про отрезвительные таблетки, выданные Делистолем на острове, и предложил всем для верности протрезвления по две штуки. Все проглотили пилюли. «Странно,- подумал Бозе,- Вроде бы они были в синей упаковке».

ХХХ

Чудесная страна Зебрабар. Почти у самой линии экватора, она удивительным образом сочетает в себе и жаркие тропики, и прохладные хвойные лесные массивы на склонах величественного вулкана Жарладо. Широкая снежная вершина, как седая грива старого льва, упирается в облака, которые почти постоянно в дождливый сезон окружают спящее жерло. В самом низу от подножья горы тропики по небольшим холмам волнами уходят к океану, к берегам, покрытым песчаными дюнами. Большие дюны распадаются на несколько ветвей, становятся все ниже и ниже и в ста метрах от полосы прибоя превращаются в песчаное покрывало, пахнущее морской травой и листовой банана. В нескольких километрах от всей этой красоты в глубине садов чувствовалось приближение Рождества. Чудесный тропический вечер опустился на крыши пригородов Аджабана. В садах шикарных вилл французской и прочей европейской знати синими и голубыми цветами переливались водные глади бассейнов под гирляндами рождественских огоньков. В большой гостиной виллы Делистоля слуга Гарба продолжал хлопотать над столом, расставляя дополнительные закуски, привезенные русскими моряками. Все участники застолья сидели с открытыми ртами, внимая рассказам старшего штурмана Громова. Старпом рассказывал такие подробности о военно-морской подготовке экипажа, что французы не верили своим ушам. Говорили в основном на ломанном английском, но периодически переходили частично на русский, и Николя переводил,то что успевал.
- Да эти антенны просто наша гордость, - продолжал Громов. - Они так нам помогают в море. Это же не просто какие-то там антенны, а настоящие военные антенны с дальностью действия две тысячи миль!
- Не может быть, - вырвалось из уст Пьера,- Может быть, вы ошибаетесь?
Пьер хоть и не был морским специалистом, но такая цифра его изумила. Это было раз в десять больше зоны охвата их портового радара.
- Две тысячи миль? - повторил он вопрос.
- А разве я сказал две? - удивился и сам завравшийся Громов и понял, что начал переигрывать.
- Да вы сказали две тысячи...
Громов на мгновенье задумался. Надо было быстро и незаметно выйти из данного неловкого положения.
- Да нет же, конечно, не две тысячи, - Громов отпил из кружки пару глотков пива.
- Конечно, - обрадовалмя Делистоль.
- Я ошибся, не две, а три тысячи миль, - не моргнув ни одним глазом уточнил страпом и посмотрел на ошарашенных французов. После некоторого замешательства Делистоль, обращаясь к Утюгу, решил все-таки уточнить:
- А это не опасно рассказывать такие вещи? Что господин комиссар? Это разве не секрет? - Пьер наигранно улыбнулся.
Утюг и сам не понимал, что происходит с Громовым, но как и просил его Пал Палыч, держался спокойно и никак до этого момента не встревал в разговор. К тому же он не успевал за переводом с французского на русский, осуществляемого уже не очень трезвым Николя. Но тут вдруг Утюга прорвало и можно даже сказать понесло.
- А какой радиус действия тут у вас у вас тут вашего радара в порту?
- Да, я думаю, пять тысяч миль? - вмешался Бозе и ударил по плечу Николя, засмеялся.
- И два пистоля, - добавил заместитель начальника академии.
- Ну при чем тут пистоли? - возмутился Бозе.
- Вот видите. Вы точно не знаете, а мы разве точно знаем? - продолжил свою речь Утюг. -Что значит радар? Радар есть радар, а у специального военного радара нет никаких данных для нас, у них возможности больше, чем есть в бумагах. Тут у вас думаю так же, то же самое у вас тут. У них есть всегда резерв.
Николя пытался что-то перевести на французский, но так и не смог уследить за ходом мысли замполита и перевел эту речь так: «он точно знает, что у радара есть резерв, но не знает какой».
- А вот еще случай был,- продолжил Утюг. - Мы прибыли в порт Логос. Зимой. Мы уходили из Союза у нас было минус тридцать, а пришли туда было плюс тридцать два. Тут у вас почти никто не знает, что такое разница в шестьдесят градусов. Так мы трюм открыли и из трюма пар пошел густой, и люди испугались, - после этих слов Утюг пошатнулся и затих, собираясь с мыслями.
- Холодно у них зимой,- перевел Николя.
Все наморщили лбы, пытаясь понять, о чем идет речь и как это связано с радарами. Николя воспользовался паузой и быстро вышел из гостиной. Вся дальнейшая речь Утюга была о преданности флоту и о любви к Франции, но проходила, к радости присутствующих, без перевода.
В глубине сада на границе территорий своей виллы и виллы Делистоля в гуще кустов рядом с небольшой беседкой Скороухов наконец дождался Поля, который вошел через запасную калитку и начал переодеваться в Деда Мороза. Через пару минут той же дорогой прибыли для переодевания четыре девочки из кордебалета. Со стороны гостиной, раздвигая кусты руками, повился Бозе. Актер жаловался на рези и колики в животе, которые одолевали и самого Скороухова. Оба нисколько не протрезвели, но полностью озверели от постоянной беготни в помещение сортира.
Но дело - превыше всего, и Николя повторил задание Пьера:
- Ты, Поль, по сигналу идешь в правую виллу поздравлять детей, а вы, девочки, в левую. Возьмете с собой магнитолу, вбежите и поставите ее на пол рядом с камином. Сигналом будет вспышка света. Вы увидите две вспышки от фотоаппарата, - сказал Николя.
- Так у нас музыкальный центр, - решил напомнить Бозе, - зачем магнитола?
- Ты что не понимаешь, что сразу нельзя записывать разговоры и еще играть канкан? - пояснил Николя. - Вам ясно?
- Ясно – я в правую, они в левую, - подтвердил Поль.
- Отли-ично - выдавил из себя Николя и почти бегом ринулся в сторону дома, гонимый позывами живота, при этом упустив из виду, что для стоявших напротив артистов «право» и «лево» имели обратное направление.

ХХХ

Служебная вилла «Марат» начальника академии была одна из самых больших в Аджабане и практически могла быть занесена в книгу национального достояния Зебрабара. Ей было уже более трехсот лет. В самом начале после строительства она принадлежала наместнику французкого короля в Зебрабаре Марату-Жаку Бонелю, правда, в то время страна имела название Берег крокодиловой кожи. Затем, через пятьдесят лет после строительства, вилла частично сгорела, на старые стены был поставлен дополнительный этаж, и здание стало походить на старый французский замок. За много лет дом окружил прекрасный сад, и только в последние двадцать пять лет рядом с домом бывшего наместника начали строить другие виллы. После обретения независимости вилла перешла в руки начальника академии, и за двадцать лет в ней сложился определенный уклад жизни. Про виллу говорили, что в ней живет привидение, и даже на стене столовой висела картина «Маратское привидение». На картине был изображен высокий мужик с огромной бородой и белым колпаком на голове. Никто не видел это привидение, но все при малейшем шорохе или непонятных звуках начинали о нем говорить. И даже однажды жена Делистоля как бы видела, что кто-то ходил в столовой, когда она была на вилле одна. Все это, в купе со старинным мрачным видом помещений, могло привести по ночам в трепет даже крепких духом людей.
В большой гостиной комнате сидели на диванах заместители Пьера, в креслах у стола расположились Бозе и старший механик Вяйкепуу. Громов и Утюг сидели на белой скамейке с подушками на террасе, которая, когда двери залы были открыты, становилась единым целым с гостиной. Сам Пьер и Николя застолбили места у камина на больших креслах-пуфиках рядом с музыкальным центром.
- А как вы отмечаете в Союзе Рождество? - решил сменить тему разговора вернувшийся из сада Николя.
- У нас нет Рождества! Мы атеисты, - покачнувшись, сообщил гордый Утюг. - У нас нет Бога!
- А американские танки лучше советских, - вспомнив задание начальника академии, вывалил вдруг на публику Бозе. - Они мощнее, и стволы у них длинней! А где Гарба? Гарба, прошу дабл виски!
- Это вы зря! Наши танки мощней! А знаете, почему такая мощная аппарель у нашего судна? - шумел вошедший в роль «разведчика» Громов, которому было поручено войти в доверие к французам, познакомиться с начальником академии, посетить здание и учебные кабинеты академии, а затем все подробно описать в докладной.
- По такой аппарели может спокойно пройти танк весом в семьдесят тонн! А для чего две такие радиолокационные антенны? - Громов встал и начал всем наливать водку. - Между пятой и шестой перерывчик небольшо-ой! Смол дроп - по маленькой на грудь! При этом все участники пиршества были вынуждены уже в шестой раз в течение часа принять очередные пятьдесят граммов водки «на грудь», что, в общем, не входило в планы французской контразведки. События шли не по плану.
- А вот вы скажете, Николя, вы верите в Бога и Христа? - не унимался замполит.
- Они все католиконы и верят в Рождестово и в Бока, - уточнил Вяйкепуу. - Смол дроп натукене!
«Все как бы идет неплохо, но что-то не так, - думал Делистоль. - А что не так?» Странным для Делистоля было особенно то, что его собака, которая обычно никого к себе не подпускала, вдруг улеглась в ногах у комиссара Утюга. Это насторожило опытного контразведчика. «А почему все так захмелели и носятся в сортир?» - продолжил свои раздумья Пьер. При этой мысли он очень строго посмотрел на Бозе, который все понял и позвал обоих заместителей для приема таблеток «отрезвителя» в туалетную комнату. Наконец и замы начальника академии получили лошадиную долю слабительного из сумки, побывавшей случайно в спальне комиссраа Утюга.
- Вы сильно вошли в роль пьяного, - прошептал от соседнего писсуара замначальника академии по воспитательной части и пригрозил пальцем Бозе.
- У меня под рукой есть уже открытая пачка, - покачиваясь, сообщил гордый Бозе и достал новую пачку «отрезвителя». - Не волнуйтесь, я приму двойную дозу.
Когда они вернулись, Громов уже сидел с гитарой, а босс академии, пользуясь моментом, поставил прямо перед ним микрофоны. По плану первым должен был петь романсы Николя, но он, вдруг, побледнел, резко встал, извинился и не просто вышел, а почти выбежал из гостиной. Это еще раз и еще больше насторожило Пьера.
«Что-то не так! Почему убежал мсье Скороухов? Да и вокруг подозрительная обстановка. Кто там ходил в саду? Может быть, Поль? И что это у них за слово «натукене», которое не может перевести Николя? Может быть, это сигнальное слово? Надо предупредить Гарбу». Пьер посмотрел на свой домашний колокольчик, подошел к камину и взял его, тихо, почти беззвучно позвонил и хотел пойти еще раз проинструктировать Гарбу, но его резко остановил стармех Вяйкепуу, вежливо подвел к столу:
- Смо-ол дроп! Между малой и польшой перерычек непольшо-ой, давай натукене!- он преподнес стопку и огурчик Пьеру, и тот был вынужден, положив колокольчик на стол, опять отпить « дабл».
После слова «натукене», что по-эстонски означало «немного», события начали развиваться с поразительной быстротой.

ХХХ

Вилла Николя была готова к празднованию Рождества, и на завтра была запланирована большая программа, в том числе посещение церкви и большой семейный рождественский стол. В отличие от «замка» Делистоля, дом Николя был небольшим, но очень уютным. В маленькой гостиной все было выполнено «под старину». В центре комнаты стоял белый стол, на котором в большой вазе зеленела пальмовая веточка, увитая красными и желтыми лентами. Все стулья и кресла были разными и грубо выкрашенными кремовой краской. Везде, где только было можно положить подушки и подушечки, лежали круглые подушки с бахромой и подушечки, расшитые цветами и птицами. На кресла были наброшены пледы, которые были иногда полезны, особенно в дождливый сезон. На большом камине стоял гипсовый бюст Наполеона и справа русская елка с чудесными старинными игрушками и шариками. На стенах висели картины с портретами мужчин и дам из прошлого столетия, а также фотографии Николя, Лены и Танечки. Но самой большой достопримечательностью гостиной были французские шторы трех цветов. Они были похожи на театральные занавесы, окрывающие дорогу в новый мир за рамами шведских окон.
Предрождественский вечер был в разгаре, дети слушали стишок, который Танечка приготовила для Деда Мороза. Умиленный падре хлопал в ладоши и гладил деток по головам. Он похвалил елку и закуски, немного пригубил вина и углубился в рассказ о том, что в этом году было много пожертвований на церковь и дело Божье. «Представляю, как будут рады дети видеть русского Деда Мороза», - повторял он.
Тем временем третья группа участников этой истории в ожидании сигнала сидела в беседке и тоже не теряла время даром. Поль открыл уже вторую бутылку вина и третью плитку шоколада. Он веселил девочек анекдотами.
- Встречаются две собаки, и одна спрашивает другую: «Гав- гав?  А другая ей отвечает: «Гав-гав». И родился у них щенок гавгавчик.
Мулатки начали смеяться и хлопать в ладоши.
- Но когда же будет этот чертов сигнал? – в третий раз повторил Поль и посмотрел в сторону дома Николя Скорухова. Он видел, как Николя по тропинке, идущей вдоль кустов африканского шиповника, прошел в сторону своего дома.
Наконец, доктор с серым от усталости и болезни лицом присоединился к жене, детям и гостям.
- Еще немного, и к нам прибудеть Дедушка Мороз, - сообщил он Танечке и затем повторил это по-французски всем гостям. - Я надеюсь, падре, вам тоже очень понравится.
- Я в этом не сомневаюсь, Николя.

Но, видимо, не зря что-то чувствовал опытный Делистоль и внимательно следил за обстановкой. Конечно, не зря, но даже, если сильно следить, все в этой жизни предусмотреть невозможно. Как говорится, «хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах».

В этот момент на вилле начальника академии страшным басом запел старпом Громов о разбойнике Стеньке Разине и о его жутком поступке. Голос старпома славился тем, что его было слышно даже под рев судового дизеля. Широкие распевные звуки нарастали, как шум приближающегося тайфуна, и, наконец, достигли своего максимума на словах «и за борт ее бросает». Совершенно пьяные заместители Делистоля, прикрывая уши, удалились в туалет уже после четвертого куплета, а после пятого туда же за ними следом убежал Бозе. Ничего не понимающий Делистоль остался наедине с русскими.
«Да что же это происходит в самом деле? Людей отравили? А как это понимать иначе? Всех траванули, кроме меня! -полностью обескураженный повторял себе Делистоль. - Где Бозе? Идиот! Он, похоже, напился, и почему не действуют таблетки? Почему не возвращается Николя и где мои заместители? Что-то кто-то замышляет, и русские все здесь, и я один!»
Напротив него сидел суровый Утюг, в ногах у которого покорно спала собака Пьера. Старший механий Тыну Вяйкепуу налил еще по полной рюмке со словами: «Давай, натукене! Только науткене!»
- Натукене, - с натянутой улыбкой ответил ему Делистоль.
Тут русский старпом так заорал, что стало невыносимо в ушах. Собака вскочила, выбежала на террасу и завыла. Вой подхватили все собаки в округе… Микрофоны не выдержали. Что-то щелкнуло и произошла одна, а затем вторая мощная вспышка. Из записывающей аппаратуры повалил дым. В комнате и на террасе погас свет. Делистолю стало жутко. «Где все?» - опять подумал он, и вдруг по его спине прошел холод. «По смол дроп на груть? Что это «нагруть»? - задал он себе ясный вопрос, - «Что это «натукене»? Это что за сигнал? Вот что! Опоили всех специальной водкой! Боже! Они же принесли свою водку и что-то в нее добавили». Надо сказать, что все эти страсти и вспышки не остановили Громова, и во мраке продолжал звучать его хриплый бас.
- Ду ю хев лайт? Огонь есть? - поинтерсовался Утюг, нащупал случайно на столе колокольчик, и тот издал два традиционных штатных звона. В гостиную из буфета незамедлительно влетел и выстрелил в воздух холостым патроном Гарба. Все вскочили.
- Ну ни хрена себе, блин! - рявкнул Громов после выстрела.
Габра выбежал и затем внес и зажег тусклую свечу, так как и сам не смог найти в темноте фонарик.В этот трагический для начальника академии момент при запахе гари и на фоне рычания Громова, после выстрела почти в полной темноте Делистоль вдруг с ужасом увидел, что к нему с террасы движется что-то большое и волосатое в белой шапочке с палкой в руке.
- Боже праведный! Кто это? - опешив окончательно, почти закричал Пьер.
- К вам пришел Дид Мороз! Подаронки к вам принес! Ходь, детяти, все до мине! - при этих словах чудовище протянуло руки в сторону Делистоля.
Второй раз в жизни после событий в Алжире, когда бомба взорвалась рядом с офисом Пьера, ему стало не по себе.

ХХХ

После двух вспышек света Николя нерешительно сказал:
- К нам, кажется, идет Дедушка Мороз, - хотя он не мог понять, кто мог дать вспышку, если он только-только собрался взять в руки фотоаппарат. Тревожное чувство охватило его. И не зря! В открытые двери веранды с криками «Пи-пи-пи, лук пи-пи» вбежали четыре мулатки, извиваясь и демонстрируя ничем не прикрытую деталь тела, о которой они кричали. Славный падре обмяк в кресле и затем как бы окаменел, а когда одна из девочек села ему на колени, то падре чуть не упал с кресла. Следом за девочками в дом Скороухова почти вбежал Пьер Делистоль:
- Где замы и Бозе? - тяжело дыша, спросил он. На его красном лице висели клоки ваты. Все застыли в недоумении, не понимая суть происходящего. В наступившей тишине был слышен только вой и лай собак.
- Здравствуй, Дедушка Мороз! Вот тебе мой стишок, - сказала громко Танечка и взяла полупьяного Делистоля за руку. - Вот и праздник к нам пришел с елкой новогодней. Будет очень хорошо, весело сегодня. Будет елочка в снегу белом серебриться. Вот Снегурочка опять в двери к нам стучится, - с этими словами она подвела Пьера к одной из девочек Бозе. - Разноцветный фейерверк будет очень ярким, и подарят нам они песни и подарки. Пойте! Поют все! Пойте! Почему вы молчите? Мама, Николя, ну пойте же про елочку!
Удивленная Лена не поняла, что произошло и посмотрела на Николя.
-Это что? Дедушка Мороз? И снегурочки? - Лена вдруг засмеялась.
А что оставалось делать в этом почти идиотском положении?
- В лесу родилась елочка, - начала петь Лена. – Пой, Николя!
Она взяла Делистоля, доктора и Танечку за руки и повела их хороводом вокруг постепенно оттаивающего падре с девочкой на коленях. Через минуту из сада появились измученные животом Поль и замы Делистоля. За их спинами из полутьмы выросли Бозе и русские со стаканами в руках. В полном недоумении они смотрели на всех идущих хороводом вокруг священника. Кульминационную точку поставил Утюг.
- Товарищи-господа! Так у него ведь день рожденья, в сам деле! - обрадованно сообщил он всем и сказал Громову, - Переведите им на английкий!
Вяйкепуу вложил в руку падре колокольчик, с которым он так и не расстался после звонка, и вместе с Громовым и Утюгом запел «Хепи бефдей ту ю!». Все звуки песен слились воедино вместе с лаем собак.
«Сейчас я сойду с ума!» - промелькнуло в голове у полностью обалдевшего падре.
- Падре, а почему вы не сказали, что у вас день рожденья? День рождения за день до Рождества! Боже, как хорошо,- воскликнула Лена,- Господа, прошу всех к столу! Прошу к столу!
Поль и девочки ушли переодеваться. Обескураженная и настороженная произошедшим французская часть компании и русская очень веселая команда начали рассаживаться вокруг большого стола. Бозе при посадке на стул упал на пол. Поднимаясь, он икнул и трагически произнес: «А ведь завтра еще играть в футбол. А? Так для чего у вас такие, такие большие, о-очень большие антенны радара на судне. Уж не для стрельбы ли из пистолей?» – при этом он почему-то посмотрел на своего угрюмого босса. Делистоль ничего не ответил и с большим подозрением и удивлением посмотрел на наливающего себе очередные сто граммов Виктора Громова.
- Это, чтобы вас лучше видеть! – ответил со смехом Громов, накладывая салат.
Лай собак стих.
- Хитрые черти, - подумал начальник академии. - Так нас водкой сделали, как пацанов! А что это у вас упало из кармана? - обратился он к Бозе, - Дайте мне!
Во время падения из кармана Бозе вывалилась упаковка с таблетками. Делистоть одел очки и внимательно начал читать надпись на французской упаковке со слабительным.
- Пьер! А, Пьер? А что? Что это мы? Мы! Мы-мы. Мы все пили? Прошу ответить! -потребовал Бозе.
Делистоль прочитал аннотацию к лекарству, спокойно снял очки, встал и подошел к Громову.
- Это мастер-класс! Это просто нечто потрясающее! - сказал он по-французски, протянул и пожал русскому старпому руку. Через несколько секунд раздался его нервный смех, который постепенно перерос в неудержимый хохот. Смеялся он долго и заразил смехом всех. Народ гоготал до упада, когда все поняли, что они пили.
- Нет я просто не могу! Вы, Громов, теперь мой самый большой друг! - повторял Делистоль.
- Тут у вас, да у вас тут в сам деле юморина! - повторял Утюг.
«Веселые они, французы. Люблю их и просто хочу быть постоянно в разведке», - подумал Громов.
Он посмотрел в сторону моря, залитого лунным светом, и увидел, как по яркому диску Луны медленно проскользнули силуэты двух бакланов.